Германские иллюминаты




Германские иллюминаты

 

Германия - страна метафизиков, мистиков и призраков. Один из категорий последних - призрак Древнего Рима - всегда вызывал суровую тень Арминия, попирающую орлов легионов злосчастного Вара. Патриотизм юных немцев - это все тот же патриотизм германцев прежних дней. Они не думают более о вторжении в солнечные земли Италии, смирившись с невозможностью более подобных авантюр. Но они готовы умереть, и не единожды, а тысячекратно, за свои очаги и дома. Они влюблены в свои старые замки, легенды берегов Рейна, в темные и невнятные трактаты своих философов, в свои туманы, в свое небо и дым своих трубок. Есть тысячи невыразимых вещей, благодаря которым они посвящены в чудеса иного мира. Давным-давно, когда в Америке и Франции еще и слыхом не слыхивали о медиумах, Пруссия была переполнена различными иллюминатами и ясновидящими, которые поддерживали постоянную связь с миром теней. В Берлине одно знатное лицо построило специальный дом для вызывания призраков. Король Фридрих-Вильгельм чрезвычайно интересовался спиритизмом и часто уединялся в этом доме с магистром Штейнером. Затеянные королем опыты оказались столь изнурительными, что он дошел до крайнего истощения и был вынужден восстанавливать силы специальным эликсиром, изготовленным по рецепту Калиостро. Весьма интересная и, разумеется, совершенно секретная переписка по этому вопросу цитируется маркизом де Люше в его труде, направленном против иллюминатов. Там есть описание специальной комнаты, в которой совершались вызывания.

Это было квадратное помещение, разделенное занавесом. Перед занавесом размещался алтарь, а позади - постамент, на котором, собственно, и материализовывался дух. В немецкоязычной брошюре против магии Эккартсгаузен описывает причудливый аппарат, который посредством системы оптических эффектов помогал воображению представлять вызываемые призраки. Конечный результат походил на воздействие опиума или гашиша. Знакомые с объяснениями автора полагают, что речь идет всего лишь о простом волшебном фонаре. Но образы лиц, известных своим земным бытием и теперь вызываемых из потустороннего мрака, не возникают в виде проекций окрашенного стекла. Картины волшебного фонаря не говорят, отвечая на вопросы и перебивая собеседника. Король Пруссии, которому принадлежал дом, был хорошо знаком с техникой своего времени и вряд ли пал жертвой столь примитивного мошенничества. Естественные средства всего лишь прокладывают путь чудесам.

Происходившее в Комнате Духов способно удивить и взволновать даже самых крайних скептиков. Шрепфер не пользовался ни фонарями, ни занавесями. Правда, визитеров своих он потчевал пуншем собственного приготовления. Сущности, которые после этого являлись в ходе медитации, были частично материализованными, что производило чрезвычайно сильное впечатление на людей, которые пытались их осязать. Результат напоминал эффект электрического шока. Шрепфер был человек весьма добросовестный и честный. Он искренне верил в реальность вызываемых им духов и покончил с собой, почувствовав, что это не так.

 

Лаватер, которому также не было дано умереть естественной смертью, был искренним и честным спиритом. В его подчинении было два духа. Медиумов своих он посредством музыки погружал в каталепсию. Формировалась передаточная цепочка. Слабоумный медиум был интерпретатором духа и писал под его диктовку. Дух представлялся, например, еврейским каббалистом, умершим еще до рождения Иисуса Христа. Откровение содержало сведения о бытии душ по ту сторону смерти. Дух мог рассказать что-нибудь увлекательное: что душа короля Франциска была принуждена считать все раковины улиток, которые существуют в этом мире, а истинные имена трех Волхвов были вовсе не Каспар, Мельхиор и Валтасар, как все думают, а Врасафармион, Мельхиседек и Балеатрасарон. Дух мог рассказать, что наложил на самого себя епитимью за то, что испугал своего престарелого отца магическим мечом, или что хочет подарить своим новым друзьям свой портрет.

 

По его просьбе за занавесом положили бумагу, краски и кисти.

После чего на полупрозрачной ткани возникла тень маленькой руки, раздался легкий шорох бумаги. Когда звуки затихли, все ринулись к занавесу. На бумаге обнаружился грубо набросанный портрет старого раввина, одетого в черное, с белым воротничком и в черной ермолке на пейсатой голове. Для каббалиста, жившего до рождения Христа, костюм выглядел крайне необычно. Живопись была откровенной пачкотней, как если бы ребенок, балуясь, рисовал с закрытыми глазами. Стенограммы медиума по своей непонятности соперничают с худшей писаниной немецких метафизиков. «Атрибут Величия не должен присваиваться необдуманно, - вещал загробный авторитет. - Величие производно от магов, в том смысле, что маги были понтификами и королями. Когда мы совершаем смертный грех, мы оскорбляем величие Бога. Мы оскорбляем Его как Отца, ввергая смерть в источники жизни. Источник Отца - свет и жизнь, источник Сына - кровь и вода. Великолепие Святого Духа - это огонь и золото. Мы грешим против Отца ложью, против Сына - ненавистью и против Святого Духа - распутством, кое есть происки смерти и демонов разрушения».

 

Наивный Лаватер верил всему этому, как верят Библии. Он попросил еще откровений и знаний, на что дух по имени Габлидон ответил следующее: «Великий Профанатор Тайн грядет, он воплотится через сто и один год. На земле станет известна истинная религия Патриархов. Она обучит человечество триаде Агиона, Гелиона и Тетраграмматона. Спаситель, который есть Великий Треугольник, взойдет на четвертую ступень Алтаря. Вершина треугольника будет пурпурна, с начертанным девизом Тайны: «Venite ad patres osphar».

 

Когда духа попросили пояснить значение последнего слова, медиум молча написал следующее: «Alphos, М:  Aphon, Eliphismatis». Некоторые интерпретаторы заключили из этого, что Великий Маг, чье пришествие тут, собственно, и было возвещено, будет носить имя Мафон, сын Элифизмы. Нам все это представляется, мягко говоря, продуктом излишне глубокого восприятия. Нет ничего более коварного для исследователя и адепта, нежели избыточный мистицизм, ибо он провоцирует манию, которая парализует все комбинации человеческой мудрости. Тот, кто нарушает равновесие мира, откровенно глуп. Увы, безрассудство маньяков не могут предсказать и самые прозорливые. Зодчий храма Дианы в Эфесе заслужил себе вечную славу. Но он не принял в свои расчеты безумца Герострата. Жирондисты не предвидели появление Марата. Что же нужно, чтобы расшатать равновесие мира? - задавался вопросом великий Паскаль, размышляя о Кромвеле.

Ответ прост - крупица пыли, случайно попавшая в нутро человека. Огромное количество великих событий происходит по причинам, которые сами по себе ничтожны. Когда гибнет очередной очаг цивилизации, это всегда дело рук слепца, подобного Самсону, расшатавшего колонны святилища. Самый жалкий, тупой и аморальный проповедник, страдая от бессонницы, утешает себя тяготами избранничества защитника мира от Антихриста. Потом он убивает Генриха IV, оказавшись ужаснувшим Францию Равальяком. Немецкие чудотворцы провозгласили Наполеона Аполлоном, упомянутым в Апокалипсисе, и один неофит, по имени Штабе, взял на себя «священную миссию» убийства нового Атласа, несшего на своих сутулых плечах мир, с трудом извлеченный из хаоса анархии. По счастью, магнетическое влияние, которое император называл своей счастливой звездой, пересилило фанатические импульсы немецких оккультистов. Штабе так и не смог или же не осмелился нанести удар. Наполеон лично допрашивал его, поражаясь решительности и смелости юноши. Будучи императором, сознающим свое величие, он не стал унижать нового Сцеволу прощением. Продемонстрировав свое уважение и серьезное отношение, он позволил ему застрелиться.

 

Карл Занд, убивший Коцебу, тоже был несчастным бастардом мистицизма, обольщенным тайными обществами, снабжавшими слепую месть кинжалами. Коцеба был достоин разве что кнута или палки - оружие Занда сделало его мучеником. И правда, есть что-то величественное в том, чтобы оказаться злейшим врагом и невинной жертвой тех, кто мстит ударом в спину.

 

Тайные общества Германии практиковали ритуалы, весьма напоминавшие магические. Например, в курьезном братстве мопсов элементы шабаша и секретные обряды тамплиеров были синтезированы в смягченной и почти юмористической форме. К ним допускались лица обоих полов, как и на шабаш. Встречи сопровождались лаем и гримасами. Как и у настоящих тамплиеров, неофита призывали целовать задницу Диавола, Великого Магистра Мопсов. Его фигура была сделана из покрытого серебряной фольгой картона и изображала собачку означенной породы. В инициациях на шабашах целовали обычно козла под хвостом. «Мопсы» клялись только словом чести, самой святой клятвой всех уважающих себя. Собрания быстро переходили в танцульки и попойки, как и всякие шабаши. Но там женщины были не только одеты, но и не вешали живых кошек на своих поясах и, что весьма похвально, не пожирали младенцев. Это были цивилизованные и довольно милые шабаши. 

 

Есть версия, что, когда Карл VI подавил в Австрии масонство, повинуясь булле папы Клемента XII, братья некоторых лож учредили орден мопсов, чтобы продолжать существование хоть в каком-то виде.

 

Магия имела в Германии свой эпос, а шабаш - своего великого поэта. Эпосом стала потрясающая до глубин души драма «Фауст» - эта Библия человеческого гения. Гете был посвященным во все мистерии магической философии, с молодых лет был знаком и с ее содержанием, и с церемониальной частью. Его весьма смелые эксперименты должны были вызвать у него глубокое отвращение к жизни и неодолимую тягу к смерти. Он и совершил самоубийство, но не буквально, а в своей книге. Он создал «Вертера», фаталистическую проповедь смерти, спровоцировавший волну самоубийств впечатлительной немецкой молодежи. Преодолев таким образом себя и обретя мир и покой в душе, он написал «Фауста». Это величественный комментарий к самому прекрасному эпизоду Евангелия - притче о блудном сыне. Это роман о погружении в грех адепта мятежной науки, его страдании, искуплении и очищении. Человеческий гений, выражаемый Фаустом, подчиняет себе дьявола, который сам хотел стать его хозяином. Скоропостижно исчерпав все незаконные удовольствия любви, пройдя горнило безрассудства, будучи увлечен очарованием наивысшей красоты, индивид поднимается из бездн разочарования к высотам гармонии. Там Мефистофелю приходится несладко: глумливый смех сменяет уныние, а Вольтера - Шатобриан. По мере усиления света ангел тьмы корчится и мечется, порабощенный небесными ангелами, восхищаясь ими против своей воли. Он любит, плачет - он поражен.

 

В первой части драмы мы видим, как Фауст насильно разлучен с Маргаритой. Небесные голоса сообщают, что она спасена. Может ли погибнуть тот Фауст, которого всегда любила Маргарита? Но не обручено ли уже его сердце с Небесами? Великое Творение и катарсис движутся к своему финалу. Что утешит жертву в страданиях, если не перерождение ее мучителя? Не есть ли прощение возмездие Небес? Любовь, пройдя свою вершину, влечет за собой науку сострадания. Этот удивительный синтез, собственно, и создает христианство. Новая Ева смывает пятна крови Авеля со лба Каина, плача от радости вместе с обоими своими детьми, которые крепко обнимают ее. Ад, став бесполезным, исчезает. Проблема зла обретает свое единственное решение, и добро - необходимое и торжествующее - воцаряется повсюду навеки.

 

Вот великие мечты великого поэта. Философ же, увы, забыл закон Великого Равновесия. Он хотел Света без Тени, Статики без Динамики. Но такого нет и быть не может. Со Светом всегда будет соседствовать Тьма, с Покоем - Подвижность. Пока есть благословение, есть и богохульство, пока есть Рай, будет также и Ад. Это неизменная диалектика Природы и вечная воля той справедливости, иное имя которой - Бог.



Еще материал по данной теме


Универсальные карты таро

Колода этих карт подойдёт и для тех, кто только постигает тайны таро, и тем, кто уже знаком с гаданиями на таких картах.

Классические гадальные руны

В комплекте к набору вы найдёте полное толкование рун, а также различные способы раскладов этих уникальных знаков. 

← все статьи