Несколько знаменитых судебных процессов




Несколько знаменитых судебных процессов

 

Общества Древнего мира гибли в силу грубого материалистического эгоизма правящих сословий, которые стагнировали, самоизолируясь от народных масс в безнадежной распущенности. Власть сосредотачивалась в руках ничтожно малой кучки избранных так, что динамическая циркуляция, которая является движущим принципом социального прогресса, да и вообще движения к жизни, полностью утрачивалась. Сила без противодействия, без конкуренции и, следовательно, без естественного отбора лишь подстегивала обреченность олигархических царств. Республики же, с другой стороны, погибали из-за конфликта свобод, которые при вопиющем отсутствии обязанностей, санкционированных свыше, быстро превращались в беспринципные тирании, соперничающие друг с другом. Чтобы найти островок устойчивости и порядка между этими Сциллой и Харибдой, христианские иерофанты породили идею общества, объединенного на базе сакрального договора о самопожертвовании, защищенного строгими правилами и пополняемого при помощью систем инициации.

Будучи единственным в своем роде кладезем религиозных и социальных секретов, оно производило королей и понтификов без того, чтобы вызвать центробежные процессы внутри самого себя. Таков был секрет пресловутого царства Иисуса Христа, которое, находясь вне рамок мира сего, тем не менее правило всеми его повелителями. Похожий принцип доминировал в формировании великих религиозных законов, которые так часто конфликтовали с мирской властью, как церковной, так и гражданской. О подобной реализации грезили и в еретических сектах гностиков и иллюминатов, мечтавших скрепить свою веру примитивными христианскими традициями святого Иоанна. Настал момент, когда их мечты вдруг оказались реальной угрозой церкви и государству, и богатый и развращенный орден, посвященный в тайное учение Каббалы, был уже вполне готов свергнуть законную власть с ее охранительными принципы иерархии, грозя тотальной революцией всему человечеству.

 

Следует понимать, что в эпоху христианства общая суть Тайной Традиции повторялась в различных формах. Тамплиеры не знали тайных иудейских учений. В ходе официального процесса, закончившегося их осуждением, тамплиеры были обвинены в занятиях Черной Магией, в колдовстве и в членстве в ордене ассасинов.

 

Тамплиеры, подлинная история которых по-прежнему малоизвестна, были чудовищными заговорщиками. Настало время раскрыть секрет их падения, связанный с именами Климента V и Филиппа Красивого.

 

В 1118 году, далеко на Востоке, девять рыцарей-крестоносцев (в том числе небезызвестные Жоффрей де Сен-Омер и Хуго де Пайен) посвятили себя религиозному самосовершенствованию, принеся о том обет константинопольскому патриарху, чья кафедра, еще со времен Фотия, всегда тайно или явно противостояла Ватикану. Официально декларированной целью тамплиеров была защита христианских паломников в Святой земле. Тайной же задачей - реконструкция Храма Соломона по образцу, описанному пророком Иезекиилем. Такая реконструкция, предсказанная иудейскими мистиками первых веков христианства, была тайной мечтой и Восточной патриархии. Восстановленный и освященный католической церковью, Храм Соломона должен был перенести центр тяжести мировой цивилизации: Восток должен был возобладать над Западом, а Константинопольская патриархия стала бы главенствовать над папством.

 

Объясняя название «тамплиеры» («храмовники»), историки говорят, что Балдуин II, царь Иерусалимский, подарил им дом в окрестностях Храма Соломона. Но они впадают здесь в глубокий анахронизм, потому что в этот период уже не только не оставалось ни единого камня даже от Второго Храма Зоровавеля, но невозможно даже было определить место, где оба храма стояли. Можно предположить, что дом, отданный тамплиерам Балдуином, располагался не в окрестностях Соломонова Храма, а на том месте, где эти бряцавшие оружием тайные агенты восточного патриарха пытались восстановить его. Тамплиеры полагали своими библейскими предтечами каменщиков Зоровавеля, работавшими с мечом в одной руке и шпателем мастерового в другой.

 

На самом деле это ссылка на главы апокрифической Книги Негемии, которая является Второй книгой Ездры, и на каменщиков Негемии, а не Зоровавеля. Последних волновал вопрос постройки Второго Храма, а первых - Иерусалима. Половина молодых людей занималась непосредственно восстановлением крепости, а половина - стояли вокруг в полной боевой готовности. Строившие при этом тоже были перепоясаны мечами, но все же меч в одной руке и мастерок в другой - это лишь символический образ.

 

Меч и шпатель (то есть совок) стали их знаками в дальнейшем, поскольку они объявили себя масонским братством, то есть братством каменщиков. Совок тамплиеров состоит из четырех частей - треугольные лопатки располагаются в форме Креста, составляющего каббалистический пентакль, известный под названием Восточный Крест1.

 

Сокровенная же цель Хуго де Пайена, учреждавшего орден, была отнюдь не в том, чтобы удовлетворять амбиции константинопольских патриархов. В этот период на Востоке существовала христианская секта иоаннитов, утверждавших, что лишь они посвящены в сокровенные тайны религии Спасителя, зная подлинную историю Иисуса Христа. Принимая часть еврейских преданий и талмудических толкований, они понимали евангельские события в аллегорическом ключе, которым и обладал вдохновлявший их святой Иоанн. Они опирались на его высказывание по поводу записи всего, что сделал Иисус: «Я полагаю, что даже весь мир не смог бы вместить в себя эти книги». Иоанниты считали, что такое заявление было бы глупым преувеличением, если бы не относилось к аллегориям и легендам, которые только можно бесконечно видоизменять и продолжать. Касательно реальной фактологии евангельских событий иоанниты сообщали следующее. Некая юная дева из Назарета, по имени Мириам, помолвленная с Иоканааном, юношей из ее колена, поразила своей красотой некоего Пандиру (или Панферо). Тот, снедаемый страстью, проник в жилище девушки под видом ее возлюбленного и силой удовлетворил свою похоть. Иоканаан, узнав об этом событии, не пожелал компрометировать ее.

Она по-прежнему считалась девственной - отсюда «...и дева родила сына». Мальчик получил имя Иешуа, или Иисус. Ребенка усыновил рабби Иосиф и отправился с ним в Египет, где ребенка посвятили в различные тайные науки. Жрецы Озириса, вычислив, что юноша является подлинной инкарнацией Гора, давно ожидаемой его адептами, рукоположили мальчика в верховные понтифики Универсальной Религии. Иешуа и Иосиф вернулись в Иудею, где познания и добродетельность юноши быстро возбудили зависть, а затем и ненависть священников, которые однажды публично обозвали его бастардом. Иешуа, искренне любивший и почитавший свою мать, обратился с вопросами к учителю и узнал всю печальную историю о преступлении Пандиры и несчастьях Марии. Первым побуждением Иешуа было публично отречься от матери. Он даже бросил в разгаре свадьбы: «Женщина, что общего между тобой и мной?» Однако позже, осознав, что несчастная женщина не должна подвергаться порицанию за вещи, которые она не в силах была предотвратить, он воскликнул: «Мать моя никоим образом не согрешила, не потеряла своей невинности, она девственница и мать: воздадим ей двойные почести. А что касается меня, то у меня нет отца на земле; я сын Бога и человечества».

 

Мы не будем далее продолжать пересказ выдумки, столь болезненной для христианских сердец. Отметим только, что иоанниты заходят столь далеко, что считают святого Иоанна Евангелиста ответственным за все эти подложные предания и приписывают именно самому апостолу заслугу создания их тайной церкви. Верховные понтифики этой секты именовались Христами и объявлялись воспринимающими непрерывную передачу власти со дней святого Иоанна. Человек, который приписывал себе эти воображаемые привилегии в эпоху основания ордена тамплиеров, носил имя Феоклет. Он вошел в контакт с Хуго де Пайеном, которого посвятил в таинства и стремления своей секты. 

 

Корни этого навета - в Сэфер Толдос Йешу. Это не традиционное предание, а ложь и клевета. Я так и не смог найти, откуда взята байка про Феоклета.

 

Он обольстил его идеями независимого ни от кого священства, посулил высшие привилегии и, наконец, объявил его своим преемником. Так орден рыцарей Христа с самого начала оказался заражен расколом и заговором против королевской власти. Конечно же все это содержалось в глубокой тайне, а внешне орден исповедовал полную ортодоксию в вопросах веры и политики. Одни лишь руководители его осознавали истинные намерения, остальные пребывали в доброй вере.

 

Посвященная братия, не считаясь со средствами, добивалась богатства и влияния, интриговала и постепенно насаждала иоаннитские догмы. «Взгляните, - говорили они между собой, - папство и соперничающие монархии погрязли в торгах, покупая один другого, впадая в коррупцию и разрушая друг друга. Все это делает орден их преемником. Еще немного - и народы сами потребуют понтификов из нашей среды. Мы, и только мы будем равновесием вселенной, судьями и хозяевами мира».

 

Тамплиеры разработали две доктрины. Одна была сверхсекретной и касалась вождей - доктрина иоаннизма. Другая доктрина была публичной - римская католическая доктрина. Эта двойственность должна была помочь им ввести в заблуждение своих противников, которых они стремились вытеснить. Иоаннизм их адептов был изначально близок гностической Каббале, но быстро выродился в мифологический пантеизм, стремящийся к идолопоклонничеству и отрицающий все экзотерические догмы. В своей жажде успеха и стремлении удержать сторонников тамплиеры берегли рудименты всех отживших культов и лелеяли надежды поклонников каждого нового культа, щедро обещая всем и вся свободу совести, уже в рамках новой ортодоксии, синтезирующей все преследуемые вероисповедания. Они доходили до того, что признавали пантеистическую символику великих учителей Черной Магии. Абстрагировавшись от обетов, сурово осуждавших такие воззрения религии, они воздавали божеские почести отвратительному идолу Бафомету и даже, подобно древним племенам, поклонялись Златому Тельцу Дана и Вефиля. Некоторые палеографические памятники, открытые недавно, и достоверные документы XIII столетия подтверждают все сказанное. Другие доказательства скрыты в хрониках под запутанной символикой Оккультного Масонства.

 

Неся заложенные в самом своем устройстве семена смерти, взрастив в себе анархию и ересь, орден храмовников начал большую работу, которую, по счастью, оказался не способен исполнить в силу своего неприятия идей смирения и самопожертвования. В итоге рыцари-храмовники, не имевшие в массе своей никакого образования, выродились в кучку авантюристов, способных разве что размахивать мечом, но не умевших контролировать и направлять общественное мнение. Они стали иезуитами, которые пали. Но со своей задачей, состоявшей в том, чтобы заполучить несметное богатство для покупки всего мира, они справлялись неплохо: в 1312 году им принадлежало в Европе более чем 9 тысяч поместий.

 

Но богатство их оказалось той скалой, о которую разбились все их чаяния. Обретая все большую уверенность в своей непобедимости, они становились все более распущенными, позволяя себе оскорблять самые сокровенные религиозные и социальные установления. Широко известен ответ Ричарда Львиное Сердце исповедовавшему его священнику. Тот попенял ему: «Сир, у вас три дочери, которые вам дорого стоят и от которых вам, к вашей пользе, надо было бы освободиться: это честолюбие, жадность и роскошь» - «Что верно, то верно! - ответил король. - Ну, давайте тогда выдадим их замуж. Я отдаю честолюбие храмовникам, жадность монахам и роскошь епископам. Надеюсь, что выгадаю от заключения всех этих браков». Амбиции тамплиеров оказались для них роковыми. Постепенно их намерения все больше предугадывались и предчувствовались. Папа Климент V и король Филипп Красивый подали всей Европе знак, по которому тамплиеры были арестованы, разоружены и брошены в тюрьмы. Никогда еще такие операции не выполнялись со столь потрясающей воображение слаженностью.

 

Мир был потрясен, с волнением и трепетом ожидая развязки процесса. Эхо этого возбуждения донеслось к нам через века. Оказалось, что раскрыть перед всеми планы заговора тамплиеров просто невозможно: это означало бы посвятить толпу в тайны, оставленные лишь для избранных. Решили ограничиться обвинениями в применении Магии. Тамплиеры в своих церемониях оскверняли изображения Христа, поносили Бога Отца, непристойным образом лобзали и ласкали изображение Великого Учителя с бронзовой головой и бриллиантами вместо глаз. Они обожествляли черных котов и имели половые сношения с демонами женского пола.

Таковы были главные пункты обвинительных актов. Конец этой затянувшейся драмы известен. Жак де Моле и его приспешники взошли на костер, но перед смертью Великий магистр успел организовать Оккультное Масонство. Уже будучи в тюрьме, он учредил четыре столичные ложи - в Неаполе для Востока, в Эдинбурге для Запада, в Стокгольме для Севера и в Париже для Юга. Папа и король скоропостижно скончались странным и неожиданным образом. Скен де Флориан, главный обвинитель ордена, был убит неизвестными. Сломанный меч тамплиеров перековали в кинжал, а совок каменщика использовали лишь при отделке могил. Оставим их уходящими за завесу Тьмы, исполненными мечтами о мести. Мы позже увидим их возвращение в великую эпоху Революции, узнав по их знакам и делам.

 

Крупнейшим судебным процессом, последовавшим за делом тамплиеров, стал процесс над женщиной, которая была почти святой. Церковь в данном случае обвинялась в раболепстве перед победившей стороной, ответом на которое стала анафема убийц Жанны д'Арк, возглашенная папским престолом. Тем, кто не знает подробностей этой истории, напомним, что Пьер Кошон, презренный епископ города Бове, внезапно сраженный смертью от руки Божьей, был посмертно отлучен от церкви Каликстом IV, а его останки извлекли из могилы и бросили в выгребную яму. Орлеанскую деву судило и осудило продажное священничество и отступники, а не церковь. Карл VII, предавший благородную деву в руки ее палачей, позднее пал от руки карающего провидения. Он умер, по сути уморив себя голодом, от страха быть отравленным собственным сыном. Король растратил свою жизнь в безумной страсти к куртизанке и ради нее вверг свое королевство, которое спасла для него орлеанская девственница, в немыслимые долги. И куртизанка, и девственница были прославлены нашими величайшими национальными поэтами: Агнес Сорель - Беранже, а Жанна д'Арк - Вольтером.

 

Ни в чем не виновная Жанна погибла, но вскоре законы Магии были обращены и против главного виновника ее смерти. В данном случае речь идет о самом храбром из офицеров Карла VII. Однако заслуги, которые он имел перед государством, не искупают тяжесть и извращенность его преступлений. Самые невероятные сказки о людоедах и монстрах воплотились в образе этого фантастического негодяя, чье прозвище мы знаем по детским книжкам - Синяя Борода. Жиль де Лаваль, барон де Рэ, действительно имел столь черную бороду, что при определенном освещении она казалась синей. Мы видим это и на его портрете в зале Марешо Версальского музея. Маршал Бретани, он был храбр, как всякий истинный француз. Будучи несметно богат, он был столь же хвастлив, а болезненность психики привела его к увлечению колдовством. 

 

Есть предположения, что обвинение в колдовстве тут имело то же назначение, что и в процессе тамплиеров, - скрыть политическую подоплеку дела.

 

Его ненормальность ярче всего проявлялась в гротескном сочетании чрезмерной набожности с пристрастием к экстравагантной роскоши. Когда барон выезжал за пределы своих владений, герольды несли перед ним крест и знамя, его капелланы были одеты в расшитые золотом рясы и выглядели будто папские прелаты. Он содержал также несметное множество маленьких пажей и хористов, которые тоже были богато одеты. Однако почти каждый день кого-то из детей вызывали к маршалу, после чего друзья малыша больше никогда его не видели. Место исчезнувшего пажа замещал вновь прибывший, и остальным было строго-настрого запрещено даже вспоминать между собой об исчезнувших товарищах. Маршал отбирал детей в семействах бедняков, которых заверял, что их отпрысков ждет блестящее будущее.

 

Напускная набожность Синей Бороды прикрывала его злодейскую суть. Разоренный своей болезненной расточительностью, маршал жаждал любой ценой вернуть утраченное богатство. Алхимия истощила все его ресурсы, и он решался на самые рискованные и отталкивающие эксперименты Черной Магии, надеясь привлечением адских сил добыть вожделенное золото. Лишенный сана священник прихода Сен-Мало, флорентиец по прозванию Прелати и дворецкий маршала по фамилии Силле были поверенными в его гнусных делах. Барон де Рэ женился на молодой женщине высокого происхождения и вскоре после свадьбы заточил ее в своем замке Машекуль, где имелась уединенная башня с замурованным входом. Маршал уверял, что башня разрушается и никто не должен к ней приближаться. Тем не менее мадам де Рэ, которая коротала часы вынужденного уединения, часто замечала красные огни, перемещавшиеся по переходам башни после наступления темноты. Но баронесса ни о чем не спрашивала мужа, чей яростный и жестокий норов не побуждал к излишнему любопытству даже самых близких ему людей.

 

В Пасху 1440 года маршал, торжественно вступив в часовню в окружении своей свиты, простился с женой, сообщив, что отбывает в Святую землю. Несчастная вновь побоялась спросить его о чем-либо, такой трепет охватывал ее в присутствии мужа. Женщина была уже несколько месяцев беременна. Маршал разрешил ее сестре навещать ее во время своего отсутствия. Мадам де Рэ приняла это дозволение с благодарностью, после чего Жиль де Лаваль сел на коня и ускакал. Тотчас мадам де Рэ поведала сестре о своих страхах и ужасных подозрениях. Что творится по ночам в замке? Почему ее супруг так мрачен и неистов? Что происходит с детьми, которые исчезают день за днем? Кто зажигает багровые огни в замурованной башне? Все эти вопросы до крайности возбудили воображение обеих женщин. Маршал категорически запретил им даже приближаться к башне и перед отъездом повторил свое указание. Справедливо допуская наличие в башне потайного хода, сестры решили отыскать его, проверяя нижние этажи замка - угол за углом, камень за камнем. После долгих поисков в часовне, за алтарем, они нашли медную кнопку, встроенную в статую. Когда на нее надавили, камень плавно сдвинулся, и испуганные женщины разглядели ступеньки лестницы, ведущей в запретную башню.

 

Первый этаж представлял собой потайную часовню с перевернутым крестом посередине и черными свечами по краям. На алтаре возвышалась омерзительная статуэтка какого-то уродливого демона. На втором этаже женщины обнаружили печи, реторты, перегонные кубы, кучи древесного угля - одним словом, полностью оборудованную алхимическую лабораторию. Далее лестница привела женщин в темную камеру, где тяжелое зловоние принудило их остановиться. Мадам де Рэ наткнулась в потемках на какой-то сосуд, который опрокинулся, залив ее платье и ноги вязкой жидкостью. Вернувшись к факелам, горевшим в начале лестницы, баронесса увидела, что вся в чужой крови.

 

Сестра Анна попыталась увести ее из башни, но любопытство мадам де Рэ превозмогло отвращение и страх. Спустившись вниз и прихватив свечи из адской часовни, они вновь вернулись на третий этаж, где их ожидало зрелище воистину ужасающее. Медные сосуды с кровью стояли рядами у стен, снабженные ярлычками с датой. Посреди комнаты возвышался черный мраморный постамент, на котором лежало тело ребенка, убитого совсем недавно. Это был один из пажей, пропавших пару дней тому назад. Черная кровь заливала грязный, источенный слизнями пол.

 

Женщины почти потеряли рассудок от ужаса. Мадам де Рэ решила любой ценой скрыть следы своего посещения. Она принялась искать тряпку и воду, чтобы помыть пол. Но попытка навести чистоту сделала следы пребывания посторонних еще более заметными. То, что на первый взгляд казалось черным, приобрело все оттенки красного. Внезапно громкий шум наполнил замок, множество голосов призывало мадам де Рэ.

 

— Месье вернулся! - кричали слуги. 

Обе женщины бросились к лестнице, но по ней уже разносился стук шагов. Сестра Анна взбежала наверх, к самым зубцам башни. Мадам де Рэ, наоборот, вся трепеща, продолжила спуск, пока лицом к лицу не столкнулась с мужем, сопровождаемым отступником Прелати.

Жиль де Лаваль, схватив жену за руки, без лишних слов потащил ее к кощунственному алтарю.

Вот видите, маршал, - посмеиваясь, сказал Прелати, - это то, что нам нужно. Жертва сама, по своей воле идет к нам!

Да будет так, - ответил хозяин. - Приступим же к Черной Мессе.

 

Бывший священник также встал у алтаря. Жиль де Лаваль открыл богато отделанный ларец и извлек огромный нож. Затем он уселся рядом с супругой, которая, почти утратив сознание, лежала на скамье у стены. Кощунственная церемония началась.

 

Дело в том, что маршал, отправившись в Иерусалим, добрался лишь до Нанта, где в то время обретался Прелати. Барон то уговаривал, то запугивал злосчастного расстригу, с исступленной яростью требуя помочь обрести, наконец, средство, с помощью которого можно было бы получить от дьявола вожделенное богатство. Прелати заявил, что среди множества страшных условий, поставленных владыкой Ада людскому роду, первейшим является принесение в жертву нерожденного ребенка маршала, которого надлежит силой извлечь из материнской утробы. Жиль де Лаваль, ни слова не говоря, тотчас вернулся в Машекуль, а с ним и Прелати.

 

Тем временем сестра Анна, укрывшись на верхушке башни и не желая спускаться вниз, принялась размахивать своей накидкой, надеясь вызвать подмогу. Последняя не замедлила явиться в лице двух всадников, направляющихся к замку в окружении вооруженной свиты. Это были братья баронессы, которые, узнав об отъезде маршала в Святую землю, вознамерились навестить и поддержать свою сестру. Когда они вступили во двор замка, Жиль де Лаваль, приостановив церемонию, обратился к жене:

 

Мадам, я прощаю вас и готов оставить ваш проступок без последствий, если вы в точности исполните мои приказания. Вернитесь в свои покои, смените одежды и присоединитесь ко мне и вашим братьям в гостиной, где я буду их принимать. Но если вы хотя бы малейшим словом или жестом вызовете их подозрения, мы тотчас по их отъезде вернемся сюда и продолжим с того момента, на котором сейчас прерываемся. Запомните, пожалуйста, место, к которому я приложил свой нож.

 

Он встал, проводил жену к дверям ее спальни и затем радушно встретил гостей, сообщив, что баронесса готовится прийти с минуты на минуту. Мадам де Рэ не замедлила явиться, хоть и была бледна, как призрак. Жиль де Лаваль не сводил с нее тяжелого гипнотического взгляда. Когда братья бросились к ней, вопрошая о здоровье, она отговорилась тяготами беременности. Шепотом она прибавила:

Спасите меня, он хочет меня убить!

В этот миг сестра Анна вбежала в зал, крича:

Увезите нас отсюда! Братья мои, этот человек - убийца! - и указала на Жиля де Лаваля.

 

Маршал начал громко призывать своих людей, но братья и свита моментально прикрыли женщин и, обнажив мечи, стремительно разоружили людей маршала. Мадам де Рэ с сестрой и братьями в тот же вечер покинули замок по подвесному мосту. Наутро герцог Иоанн V вступил в Машекуль, и Жиль де Лаваль сдался без сопротивления. Парламент Бретани санкционировал его арест за убийство, а церковный трибунал подготовил предварительное обвинение в ереси, содомии и колдовстве. Ранее запуганные репутацией барона, родители стали требовать отчета о судьбе своих несчастных детей. По всей провинции разносились стоны горя и скорби. Изыскания в замках Машекуль и Шантосе обнаружили две сотни детских скелетов. Вместе с орудиями колдовства обе цитадели были преданы огню. Представ перед судом, Жиль де Лаваль не утратил своей неколебимой надменности:

Я Жиль де Лаваль, маршал Бретани, барон де Рэ, хозяин Машекуля, Шантосе и других владений. А кто вы, что осмелились допрашивать меня?

Мы магистраты Церковного суда, - ответили растерявшиеся судьи.

 

Что?! Вы - мои судьи? Чушь, я прекрасно знаю ваши увертки. Вы, продажные крысы, забыли вашего Бога, возжелав сатанинских прелестей. Так не говорите мне более о суде, ибо если я и виновен, то кто, как не вы, мои обвинители, подал мне столь яркий пример?

Прекратите ваши оскорбления и отвечайте Суду!

 

Уж лучше быть повешенным за шею, чем отвечать таким ничтожествам. Меня поражает лишь поведение канцлера Бретани, доверившего эту пародию на правосудие вам. Это весьма неосторожно с его стороны. Ведь, узнав, что именно я совершил, вы можете вознамериться повторить мои преступления!

Лишь угроза пыток пресекла этот поток высокомерных тирад. Перед епископом Сен-Брие и властителем Пьером де Л'Опиталем Жиль де Лаваль сознался в убийствах и преднамеренном осквернении святынь. Он заявил, что его побудило к убийству детей отвратительное, но неодолимое наслаждение, которое он испытывал во время агонии маленьких созданий. Канцлер не поверил такому объяснению и повторил свои вопросы.

 

Вы напрасно мучаете меня и себя, - резко ответил маршал.

Нет, я не мучаю вас, - отвечал канцлер, - но я совершенно не удовлетворен вашими словами. Я надеюсь услышать истинную правду.

Другой правды нет. Чего вы от меня хотите? Я совершил столько, что этого достаточно для осуждения десяти тысяч человек.

 

Жиль де Лаваль скрыл, что из крови убитых детей он пытался добыть Философский Камень и что к этому чудовищному злодеянию его влекла непомерная алчность. Под влиянием гнуснейших идей некромантов он поверил, что Универсальный Эликсир можно спонтанно получить, комбинируя действие и противодействие, то есть надругательства над Природой и убийства. Он собирал лимфатическую жидкость и свернувшуюся кровь, после подвергая их различным воздействиям. 

 

Он настаивал их в так называемом «философском яйце» - атаноре, комбинируя со смесями соли, серы и ртути. Полагают, что он отыскал этот рецепт в каких-то древних руководствах по колдовству, предположительно еврейского происхождения, столь ужасных, что если бы правда о них выплыла тогда наружу, то волна возмущений народа истребила бы евреев по всей земле. Убежденные, что акт человеческого зачатия притягивает и сгущает Астральный Свет, израильские колдуны погрузились в те девиации, в которых их обвинял Филон и подозревал астролог Гаффарель. Они побуждали женщин прививать деревья, и в то время, когда те нагибались, чтобы вставить черенок, колдун производил над ними действия, которые были не чем иным, как надругательством над Природой. Где бы Черная Магия ни проявляла себя, она взращивала ужасы, потому что дух Тьмы не есть дух Прогресса.

Жиля де Лаваля сожгли заживо в монастыре Святой Магдалины близ Нанта.

 

Он потребовал разрешения идти на казнь в окружении свиты, которая всегда его сопровождала, и ему было это дозволено. Он как бы хотел включить в позор своего наказания то хвастовство и алчность, из-за которых он пал столь низко и погиб так позорно. 

 

Слуги, на показаниях которых, данных под пыткой, и был основан приговор Жилю де Лавалю, в итоге разделили его судьбу.



Еще материал по данной теме


Энергетические вампиры. Методика распознавания и защиты

Книга построена по схеме: диагностика - анализ - лечение.

Универсальные карты таро (Скатерть в комплекте)

Вы найдёте не только классические карты Таро, но и особую скатерть для гадания.

← все статьи